|
Наконец умолк телефон Была ночь, в комнате царили мрак и тишина; звуки не нарушали покой мирного городского лета. Слава сидел на кровати с телефонной трубкой у уха еще не совсем отойдя ото сна. От скомканного одеяла веяло накопленным теплом, в то время как холодный воздух привносил зябкость нагому телу. Разговор был крайне медленный, негромкий, с большими паузами после каждой фразы. В мужском голосе чувствовалась явная грусть, в принципе, наверное, как и в голосе девушки на другом конце телефонной линии. - Как у тебя там дела? – спросил Вячеслав. - Мне тяжело. Мне тяжело… Мне… темно… - Катя. Знаешь, - безмолвие повисло в воздухе особенно долго, - Мне тебя не хватает. В ответ прозвучали гудки. Поздним утром, сидя на кухне, окутанной табачным дымом «Данхилла», Слава пил черный кофе и, вкушая терпкий вкус, вновь переживал в памяти ночь, переполненную одиночеством. За окном было пасмурно; непотушенная сигарета в пепельнице плавно и нежно испускала тонкую вьющуюся струйку сиреневого дыма; весь мир вокруг как будто замер, очарованный этим неспешным, грациозным движением. Впрочем, Вячеслав почти не замечал окружающей его действительности, - в последнее время он к этому самому миру был подключен параллельно. Работа, институт жили какой-то своей, не зависящей и ничего не требующей от него жизнью. Славика сейчас мучила пустота. Пустота внутри него, внутри его души. Допил кофе. Оделся, затушил сигарету, вышел из дома. Предстояла встреча с друзьями. Знакомая официантка в знакомом кафе принесла заказ и поменяла пепельницу. - Спасибо, Леночка, - сказал Вовчик со свойственной ему быстротой, проводив взглядом элегантно покачивающую бедрами Лену, - Еще не женился? Слава на секунду поднял не самый приветливый взгляд на собеседника, явно предлагающий отправиться куда-то очень далеко. - Ладно, понимаю, не паранойся. Да, на чем это остановились… Ах, да, короче, мы нашли применение твоему дару. - Я бы многое… - взгляд опустился вниз, напряглись челюсти - …отдал, чтобы только от этого «дара» избавиться. – Слава медленно отпил «Ристретто» и в очередной раз затянулся. - Упустим этот момент. Можешь отлучиться из города на недельку? - Решил испытать очередное свое изобретение? По-моему, жениться надо тебе, а не мне. Лучше бы придумал как денег больше зарабатывать, а то заржавеешь в своей лаборатории. - Ну, во-первых, изобретение это сделано еще до меня – так, насобирал с миру по нитке; а во-вторых, всему свое время. Ну так как? - А далеко переться то надо? - Да, - махнул рукой Вова, - в область. Представь, что это небольшая загородная прогулка. Девушек возьмем, развеемся немного на свежем воздухе. А то, что здесь, в городе безвылазно пылиться? Зависнем, шашлычки, водочка, туда-сюда, а заодно может и разрулиться что-нибудь с экспериментом, а там и Нобелевская не за горами, а? Давай, кончай ломаться! Жизнь продолжается! Оля и Катя не против, – коварным тоном «прозрачно» намекнул Владимир, заметив как невольно приподнялись Славины брови при имени Катя, пусть та, о которой шла речь, не являлась его спутницей. - Ладно, черт с тобой и хрен с ней, с работой! Уговорил. - Вот видишь, а ты боялся! - Когда едем? - Ну. Горячки пороть не будем, но чтоб через пять минут…- Вовчик по-детски улыбнулся, - Завтра. Утром, только не слишком уж рано. Деньги найдутся? - С этим вопросом обращайся только к себе, а я уж как-нибудь. Ты на колесах? Или мне опять вас катать? - На колесах, на колесах, не боись. Тем более твое ведро все не утянет. К моему еще прицеп искать придется, а то все не помещается. - Ты что там, полевую лабораторию решил развернуть? – искренне удивился Слава. - Примерно. Возможно спать придется в машинах или в палатках… Вова еще долго тараторил о предстоящей «операции», явлениях гистерезиса и прочих заумных вещах, а Слава незаметно для себя погрузился в воспоминания об упомянутой в разговоре девушке. Первая встреча с ней в универе была не самая лучшая – Вячеслав пытался подрулить в тот давний момент к другой девушке, та его вежливо отшила, к нему подошла Катя и попыталась познакомиться, но он, с досады, ответил как-то нелепо и близкое знакомство не состоялось. Через год судьба свела их снова в одном спортзале. На этот раз он занял активную позицию, но Катя на свидание не явилась вообще (в отместку, думал Славик), при этом как-то совсем нелепо отмазавшись. Дальше оба увлеклись другими людьми и постепенно «забыли» друг о друге и даже перестали здороваться, хотя и помнили как кого зовут. Другая Катенька затмила первую до поры до времени, но теперь, поставленный перед фактом глубокого одиночества, Слава осознал, что по сей день неровно дышит в отношении прежней пассии. Возможно. А возможно и нет – много воды с тех пор утекло. Кто знает… Монолог одного и мысли другого прервало появление ожидаемых друзей и подруг. Среди них была и Катя. Катенька. - А мы уже чуть было не ушли! - Да ладно тебе! – обнимались товарищи. - Час двадцать опоздания? Фигня-то какая, мы тут уже все кофе выпили, какое было. Вас только за смертью посылать! - Вован, не рычи. Ты же знаешь наших девушек… - А что сразу девушки, сами полтора часа собирались! Далее были сдвинуты три столика, затем подтянулись еще люди, и шумные посиделки затянулись до закрытия заведения. Когда работники кафе взвыли что им пора домой, к семьям, старые знакомые стали медленно собираться и выползать на улицу. - Блин! Завтра на работу, вставать рано. Так в лом! - А я завтра сплю! Ха-ха-ха! - Упырь! Не радуйся! Чтоб жизнь сказкой не казалась я тебе все утро названивать буду! - Света, а этого кадра как доставлять будем? Ему за руль явно противопоказано. – Слава и Дима держали под руки Сашу. - Я танцую… пьяный на столе… - пел, а, вернее, пытался петь, вися на плечах товарищей, новоиспеченный веселый старший менеджер Саша в расстегнутом пиджаке и галстуке, съехавшем на бок. - Я поведу, – ответила грустная Света, - с тех пор как права получила не жизнь, а соревнование какое-то: кто первый выпил – тот свободен от вождения. Не доглядела вот, успел где-то раньше меня, – пиликнула сигнализация машины, Света вздохнула, - Грузите. Только аккуратно. Свое как никак. - А кто меня подвезет? – спросила Катя. - Я могу, - воспользовался предоставленным случаем Слава. - Спасибо. - Пол мира за твою улыбку! Услышав последнюю фразу, все на мгновение притихли – от изрядно подгруженного в эти месяцы Славы подобных фраз никак не ожидали. Вообще он давно не кидался выражениями столь изысканными для этой компании. - Вау! Какие эпитеты! – вздохнули девушки. - Рады видеть тебя снова в строю, Вячеслав Борисович! – с осознанием ситуации восхищение Димы постепенно перешло в ехидную улыбку. Слава сам еле сдержался, чтобы не расплыться в не менее ехидной улыбке. В Катиных глазах блеснул огонек. Мягкий хлопок серебристой дверцы 406-ого Пежо сопроводил девушку при посадке в машину. И вот уже цвета ночных фонарей играли, растворяясь в бликах на корпусе и стеклах автомобиля, плавно мчащегося с тихим шуршанием шин по спящим улицам. Свет дальних фар ласкал своими объятиями темноту асфальта и обочины, привнося яркие краски дня во мраке ночи. Мягко урчал двигатель, Катя сидела расслабленно, практически неподвижно; салон Пежо умиротворенно растворялся в благоухании аромата ее духов, полного неги и морской свежести. Сердце Славы забилось в груди, ощутимо быстрее забежала кровь. Катенька определенно похорошела со времени последних встреч. Нежный бутон распустился в прекрасный цветок; черты лица приобрели особую привлекательность, хотя нельзя было сказать, что она супермодель, но определенно была чрезвычайно мила. Невысокого роста, но с аккуратным, женственным и стройным телосложением, большими серо-голубыми глазами, каштановыми волосами и остреньким носиком, Катя, Катенька, представляла из себя тот тип девушек, радом с которыми мужчина просто обязан быть таковым в полном смысле этого слова, оберегать, лелеять и заботиться. Черные высокие замшевые сапоги на приличного размера острой шпильке подчеркивали красоту ног, черная как и сапоги, узкая юбка заботливо очерчивала плавную линию бедер; короткая кожаная курточка бардового цвета с разводами вроде и скрывала, но в тоже время неуловимо намекала на не нарушающую общей гармонии немаленькую грудь – большую слабость Славы. Внимание водителя тщетно пыталось сконцентрироваться на дороге – Вячеслав ехал на автопилоте. Медленно, но верно разговорились за жизнь, однако путь до дома Кати как-то быстро кончился. Долго стояли в тишине, не находя нужных слов – вроде оба и понимали, чего хотят в данный момент друг от друга, но прямо сказать не решались. Наконец она дала ему свой новый телефон мобильника и собралась было уходить, но Слава придержал ее за руку, крепко обнял и поцеловал. - Ладно. Мне пора. Уже поздно. - Спокойной ночи, - печально вздохнув ответил Вячеслав. - До встречи! – улыбнулась Катя улыбкой, внушающей определенную перспективу. Он улыбнулся в ответ, проводив ее взглядом; еще немного постоял в тишине, глубоко вдохнул прохладного воздуха, насладившись шелестом листьев редких городских деревьев, и поехал домой. На следующий день, как и планировалось, у Вовчика собралось четыре человека: сам Вова, Оля, Слава и Катя. - Ты че в пиджаке!? Белая рубашечка! Ты б еще жилетку с галстуком одел! Я же вчера говорил, что ночевать придется, может, в палатках. Нету гостиниц там! Читай по губам: нету! - В машине переночую, - виновато и недовольно отвечал Слава, понимая, что сотворил чушь, - Поздняк метаться. - Да уж точно поздняк. Ладно, понесли. - Куртку хоть взял? - Взял, взял. Не замерзну. Каждый из парней взял по железному ящику. Стали спускаться по лестнице. Рядом с машинами у подъезда стояли девушки и трепались со встреченной общей знакомой. - Полегче ничего не мог разработать? На хрена было и без того здоровенные аккумуляторы еще и в сталь паковать? – пыхтя ворчал Слава. - Вижу, меня вчера ты не слушал. Во-первых: одной их зарядки на неделю работы хватит; во-вторых: сталь для экранирования. - Какое еще на фиг экранирование? - Блин! Неси давай и не отвлекайся! Когда Пежо и трехдверная Нива с прицепом были загружены, молодые люди сели перекурить. - Ну. Что на этот раз ищем? - спросил Вячеслав, щурясь на голубоватый дым «Данхилла». - Следы нечистой силы, - усмехнулся Вовчик, - Есть там один сельский дом культуры. Несколько раз горел, погибло пара человек, после последнего пожара ремонтировать не стали. Ныне заброшен. Примерно шесть лет назад, зимой, в нем нашли трупы четырех замерзших подростков, которые вообще-то должны были находиться за девять километров оттуда – в своем садоводстве. Самое печальное, что им оставалось пройти парк и они бы оказались в поселке. Так вот, глупо кони двинули. Короче, местные считают это место проклятым. - Класс. - Приедем, помереем, может какие аномалии найдем. - Что-то, если память мне не изменяет, все предыдущие разы мы ни черта сверхъестественного не обнаружили. - Так и техника хуже была. - А-а, - презрительно протянул Слава, - Так вот, значит, какой ты, северный олень. Ну, раз так, тогда поехали? - Поехали. Девушки! Объявляется посадка на рейс за приключениями. - Можно я у тебя на заднем сиденье посплю? – обратилась Катя к Вячеславу. - Можно конечно, а что такое? - Да ребенок маленький все ночь плакал, спать не давал. Уж так с ним и эдак, а он не переставал. Зубки режутся наверное, - зевала девушка. - Э-э… У тебя есть ребенок?! – неподдельное удивление выразилось на лице. - У сестры, - сказала она, садясь в машину. - Давай я хоть тебе кресло разложу? Всяк места больше будет. - Мне и здесь неплохо. Только резко не тормози, - сонным голосом пробормотала Катенька, компактно, словно кошка, разместившись в предоставленном пространстве. Слава удивленно посмотрел на спутницу. - Пока не совсем уснула, можно один вопрос? Ты вместе с сестрой и ее ребенком живешь? - А также с ее мужем и моими родителями. - Коммуналка какая-то. Переезжай ко мне, а? Вместо ответа послышалось ровное дыхание спящего человека. Слава завел двигатель, машины двинулись в путь. Под вечер, намотав на спидометры около двухсот километров, маленькая научная экспедиция прибыла на место. Водители спросили дорогу у некой ветхой старушки и автомобили двинулись от поселка к заветной цели. Бабка еще долго смотрела вслед отчаянным молодым людям, покачивая головой и тяжело вздыхая; потом перекрестилась три раза и пошла восвояси. Тем временем Катя проснулась от тряски на кочках проселочной дороги. Вид у нее был слегка помятый. Она посмотрела на обшарпанные бежевые стены дома культуры, хранящие на себе черные следы пожара. - Уже приехали? - Да. Как спалось? - Ужасно. Все затекло. - Не мудрено. - Да уж. Безрадостное место. Остановились. Вышли на улицу, размяли уставшие мышцы, огляделись. - Что-то те подростки не великого ума были. Или просто слепые, - обратился Славик к Вове, взирая уставшим взглядом на редкие деревья парка, сквозь которые весьма четко просматривался поселок. - Да я думаю просто ужратые были. Сколько так людей гибнет. Даже в городе. По пьяни море по колено, уснули на морозе, а потом кранты. Ладно. Давайте разгружаться. Разомнемся. - Нашли приключение на свою задницу. Охотники за приведениями, - сладко зевая и потягиваясь прокомментировала обстановку Оля – девушка с крепким телосложением и противотанковым характером. При входе в помещение ДК в нос ударил стойкий запах гари и плесени. На гранитном полу вестибюля валялись обугленные вешалки гардероба, разбитая кадка от какого-то растения и прочий хлам. В окнах стекол, естественно не было. Закопченная мраморная лестница вела, судя по всему, в единственный, а потому главный зал сего некогда увеселительного заведения. - Э-эй! Живые есть? – нарочно мрачным голосом наполнил помещение Вова, - Живых нет. Будем надеяться, хоть мертвые есть. - Ты хочешь здесь один остаться? – поперхнувшись покосились на Владимира девушки. - Да ладно вам. Все путем будет. Не дрефтье! Заносим оборудование. Волоча на второй этаж самописец, внешне напоминающий детектор лжи из фильмов про шпионов, Катя возмутилась: - Советские архитекторы вкусом явно не обладали. Мраморная лестница. Гранитный пол. Выглядит отвратно! - Дизайнер…Меня больше интересует, откуда в таком захолустье вообще нашелся мрамор и гранит. Когда приборы были размещены в трех разных точках здания, Вова, уплетая бутерброд и запивая его чаем из термоса, провел краткий инструктаж: - Короче. Задача для школьников. Сидеть и ничего не делать – только раз в полтора часа менять бумагу в самописцах – все остальное сделает автоматика. Когда бумага заканчивается, эта хрень гнусно запиликает – так что можно даже и поспать – ничего страшного от этого не случится. Суть эксперимента: антенна сканирует пространство на предмет отклонения электромагнитного поля. Эта антенна, - указал пальцем на незамысловатый кусок изогнутой под прямым углом проволоки, обмотанный проводом, - сама настраивается на источник электромагнитных волн, сама наводиться на него, позволяет измерять интенсивность. Если поставить большую чувствительность – будет отвлекаться на нас с вами. Обычно отвлекается на розетки, выключатели и включенные электроприборы, радиотелефоны и тому подобное; благо таких здесь нет. Кстати! Отключите мобилы. Ладно, дальше. Самописцы фиксируют информацию от антенны… - Короче, Склифосовский! Уснем еще до начала! - Спокойно! Чуть-чуть осталось, - включил установку, проволока стала вращаться, медленно поползла бумага, графопостроители стали немного отклоняться, оставляя черные линии, - Прошу внимания. Сейчас детектор фиксирует сам себя – линии отклоняются от прямой мало. Такие же линии будут означать нормальный фон. А сейчас, - нажал какую-то кнопку и антенна развернулась в сторону инструктируемых Оли, Славы и Кати; графопостроители начали чертить размашистые графики, - Он заметил излучения от ваших телефонов. Так что все электрическое оставляем или в машинах, или, в крайнем случае, кладем точно под установку – там мертвая зона. Но выключить трубы придется все равно. Это все. - Слава богу! Как на лекции на первом курсе! Тебе преподом стать не предлагают? - Сам откажусь. - Правильно! Не фиг детей мучить! - По местам, если нет вопросов, - улыбнулся Вова, - спокойной ночи! - А мы что, все в разных помещениях будем? – испугалась Катя. - Ну, вы с Олей в одном и мы со Славиком в двух других. Будет страшно – приходите. - А можно я сразу к Славе приду? - А ты, типа, хочешь меня одну ставить? – возмутилась уже менее храбрая Оля, - Подруга называется. - Я вас буду навещать, - успокоил Катю с Ольгой Вячеслав. - Если забудешь – мы сами тебя навестим. - А меня? - И тебя тоже. Не боись! - То-то же! Ладно, ну что? Давайте за дело – темнеет уже. Сейчас я вам только включу установки. Спустя пять минут Слава остался один наедине с негромко шуршащим самописцами по бумаге прибором, установленном в маленьком коридоре второго этажа слева от единственной мраморной лестницы в мрачном ДК. Ночь была теплой и пасмурной, предметы вокруг различались плохо. Устав после дальней дороги и прочих дел минувшего дня, Вячеслав склонился над столиком с прибором и мгновенно уснул. Антенна описывала круги, графопостроители не торопясь вели кривоватые линии; с улицы доносилось пение ночных птиц. Время от времени, нежное дыхание ветра навевало дремоту на пару молодых осин у парадного входа, запуская невидимые руки в кроны и шелестя непослушной листвой; порою отзывался весь лес и шепча убаюкивал, словно звук морского прибоя, плавными накатами ласкающего песок лазурного побережья. Плотной стеной со всех сторон обступили путников угрюмые темные ели. Было совсем не жарко, ноги периодически утопали в сугробах по колено, напряженное молчание идущих компенсировали звуки шагов и шум зимнего леса. В спины плотной пеленой летел снег. - Ну и где это е…ое садоводство?! Х… знает сколько ковыляем, а кроме деревьев ни х…! – бесился Юра. - Сами согласились. Заметьте, я предлагал по дороге идти! Юра остановился, развернулся в сторону Жени. Драки не последовало, но словесная перепалка с обилием матерной брани заняла не менее десяти минут. Вмешались девушки и в не менее животрепещущих выражениях предложили продолжить путь, чтобы хотя бы куда-нибудь выйти, вместо того, чтобы выяснять отношения. Словесная перепалка с обилием матерной брани заняла еще не менее пятнадцати минут. Если бы животные понимали, о чем идет речь, то закрыли бы уши лапами, крыльями или чем-нибудь еще. Выпустив немного пар, четверо подростков все же возобновили движение в выбранном направлении. Света на ходу продолжала третировать Женю за талант Сусанина и припоминала прочие неприятные вещи из его биографии. Женя шел скрипя зубами и всерьез подумывал о нарушении заветного принципа – никогда не бить девушек. Настя в свою очередь наорала на Светлану, предлагая немного успокоиться. Снова наступило озлобленное молчание. Через сорок минут силы начали покидать юные тела. Первой сдалась Анастасия. Девушка села в сугроб, справляясь с отдышкой. - Я больше не могу! Давайте вернемся! - Не лучшее предложение. Уже ведь выяснили. Снег в лицо, да и к тому же наверняка следы наши замел. Не разглядим дороги. Женя подошел к Насте, наклонился, протягивая руку. - Вставай. Надо идти, - отчеканил он, но уже без злобы. - Я больше не могу! Я устала! Я хочу домой! – слезы текли по щекам. - Настя, мы все устали! Если хочешь, можешь оставаться здесь! – не переставала огрызаться Света. Девичья дружба рушилась на глазах, стоило только взглянуть в глаза реальной опасности. Юра и Женя тихо ненавидели друг друга уже давно, а ехать на дачу согласились только ради своих девушек, хотя и с ними теперь находить общий язык стало гораздо сложнее. Десятый класс определенно выдался кризисным. Кого-то били, кого-то доводили до истерики, кого до ручки. Были попытки суицида. Вот тебе и гимназия. Даже исправительной колонии не надо. Порой, отдельные личности предпочитали вообще не появляться на занятиях; наверное правильно и делали. А ведь некоторые ныне заклятые враги некогда были лучшими друзьями и товарищами. У классного руководителя явно недоставало авторитета и строгости разрешить ситуацию. Милиция тоже особо не помогла. Что было тому причиной? Зависть, ревность, особенности переходного возраста? Трудно сказать. Трудно. Будто кто-то проклял учеников. Женя с трудом поставил обессилевшую Настю на ноги. Начинало темнеть. На сколько могли, ускорили шаг. В души незаметно стали пробираться отчаяние, страх и паника. Широко раскрытые глаза тщетно пытались высмотреть что-либо, мечась из стороны в сторону. То, что заблудились, подростки осознали еще давно, но лишь сейчас стало доходить, что это может закончиться совсем безрадостно. Это может закончиться смертью. Их смертью. В расцвете лет и сил. А так много еще хочется сделать! А ведь так хочется жить! - Где садоводство?! Где!? Как отсюда выйти!? Как?! – Свету начала одолевать истерика. - Мальчики! Дом! Слышите?! Дом! Вышли! – со слезами на глазах бессильно закричала Настя, - Дом! Видите?! И действительно – сквозь пелену падающего снега и мрак зимнего вечера с трудом проглядывались очертания двухэтажного дома. Радости не было границ. На ослабевших ногах компания поспешила к спасительному строению. Жизнь показалась какой-то особенно исполненной счастья. Отпустивший страх смерти отозвался в умах опьянением надежды – во истину как гора с плеч! Но чем ближе они приближались, тем больше эйфория сменялась разочарованием. Посреди поляны одиноко стоял дом без стекол с закопченными над окнами стенами. Вокруг плотной стеной высился густой лес. И ни единой живой души. Сбавив шаг, подошли к проему дверей, безрадостно встречавших путников обугленной древесиной. Становилось особенно холодно. Ветер усилился, пробирая до самых костей и без того замерзших путников. - Ладно. Хоть что-то, чем вообще ничего. Переночуем, а там будет видно. Надо только найти помещение без окон. - Пошли. Натыкаясь на всевозможные предметы в темноте, нарушаемой лишь тусклым светом зажигалки, стуча зубами и поеживаясь, две девушки и два юноши все же отыскали заветное помещение. Закрыли поплотнее дверь. Все четверо, забыв про обиды, разом сели на пол, образовав тем самым плотный кружок из четырех заледенелых тел. И каждый из них понимал, что надо развести костер, согреться, но им было все равно – очень хотелось спать. Все остальное в этот момент не имело значения. Только спать. Спать. И больше ничего… Проснувшись утром, Женя поймал себя на мысли, что чувствует себя гораздо лучше. Нащупав по памяти выход из помещения, выбрался на улицу. После мрака помещения яркий дневной свет на время ослепил глаза. Было пасмурно, но все же светло; главное, снег не шел и достаточно потеплело. Первая мысль была о том, чтобы сделать то, чего не сделали вчера – насобирать веток для костра, иначе голодными и без обогрева они не долго продержаться в случае, если похолодает. Евгений отправился на поиски. Вот одна веточка, вот еще одна, а вот целое упавшее дерево потом надо будет притащить, а пока еще одна ветка. С более-менее легкой душой он вспоминал вчерашние приключения, ссору. Вновь и вновь проигрывая в голове Светины выпады в его адрес, он все же постарался простить ее. Поставил себя на место девушки. Что бы он сделал на месте Светы вчера? Две недели назад? Полтора месяца назад? И еще особенно яркие моменты прошлого. Так постепенно выстроилась картина накопленной взаимной злобы, в которой принял далеко не последнее участие, обидев девушку и сам того не заметив – не придав тому значения. Перед ней стоило извиниться. А вот в отношении Юры таких мыслей не возникало. Напротив – хотелось бросить хворост, вернуться и пока тот спит ударить его со всей дури урной по голове. Хотелось убить! То, что сделал он прощению не подлежало! Никогда! Но и тут вспомнилось одно событие давно минувших дней. И снова Женя проявил себя не с лучшей стороны, но уже в отношении Юрия. «Мда…» - почесал затылок Евгений. Эти гнусные картины прошлого Женя не заказывал – они сами пробрались в мозг, как по мановению волшебной палочки. Подобные упущения заставили осознать одну простую истину – по крайней мере в половине своих жизненных проблем виноват он сам. Однако, Юрин реванш был определенно страшнее и хуже. Простить такое было нельзя. Убивать уже не хотелось, но простить… Простить было нельзя… «Он сам себя накажет» - на том, тяжело вздохнув, успокоился Евгений и направился с охапкой хвороста обратно. Вернувшись по следам к заброшенному дому, он обнаружил на улице разведенный костер, у которого суетились Настя, Света и Юра. Положил дрова у огня, нерешительно подошел к Свете, отвел ее в сторону. Посмотрел сначала себе под ноги, потом на ее удивленное лицо: - Я хочу перед тобой извиниться за вчерашнее. И вообще за все… Помнишь тогда…Я не со зла. Я не хотел тебя обидеть. Прости. Я задел тебя за живое, а сам того не заметил… - Женя! – вздохнула девушка – из глаз ее текли слезы, но на лице была улыбка; она обняла его так крепко, как только могла. - Ибо не ведал, что творил. Прости! – нежно гладил Светины волосы Евгений. - Да! И вы все тоже, - вытирая слезы вдруг обратилась Светлана ко всем, - Простите меня за все что я вам сделала плохого! – рыдая она упала в снег на колени, - Все утро я вспоминала наш класс. Помните, как раньше нам всем было весело; как мы были маленькими, как гуляли, играли вместе?.. Что с нами произошло за каких-то два года? Почему мы стали злыми?.. Блин!.. – почти совсем шепотом закончила девушка. Все замерли. Юра остановился с палкой в руке, которую пытался сломать об колено, Настя невольно приоткрыла рот. Воцарилась тишина. И только тут некое шестое чувство тревожно кольнуло сердце Жени – не столько из-за исповеди одноклассницы, нет. Что-то вокруг и в них самих было определенно не так. Не так, как было обычно. Какая-то особая доброта, легкость души, какой давно уже никто из четырех молодых ребят не испытывал за последнее время разборок, ссор и ненависти, ставших почти нормой, маленьким безусловным пунктом в распорядке их жестокой школьной жизни. - Кто-нибудь из вас есть хочет? Кто-нибудь вообще ощущает голод? Кому-нибудь холодно? Вы чувствуете тепло костра? – комок напрягающего сомнения подкатывал к горлу Евгения, - и почему так тихо вокруг? - Очень тихо, - все замолчали и абсолютная тишина до звона в ушах поглотила округу. - Ни птицы, ни ветра и ни какого движения… - напряжение одного предалось всем. - Э-эй! – изо всех сил заорал Юра, но ни одна птица не крикнула и не взлетела с ветки, вроде эха тоже не последовало. - В том состоянии, в котором мы вчера пришли в этот дом, - почти задыхаясь Женя смотрел в широко раскрытые глаза Насти, преисполненные немого и непонятного страха, - В том состоянии, без тепла, мы…могли остаться в живых?.. – он медленно пронес руку сквозь пламя костра, но ни ожога, ни копоти на коже не осталось. На секунду показалось, что все происходит во сне, только проснуться никак не получалось. Так необычно, чудно и нелепо, что почти не страшно. Слишком просто, чтобы было страшно. Слишком быстро, чтобы можно было поверить в реальность произошедшего и, главное, чрезвычайно обидно, чтобы хотелось поверить в это. Треск костра заглушил все вокруг, наступило оцепенение. - Господи! Почему мы не смогли жить нормально? Как люди? – шептала Настя; не моргающий взор ее больших зеленых глаз был устремлен в никуда; по щекам катились хрусталики слез, - Почему, чтобы осознать ценность жизни, необходимо было умереть? Почему мы не могли любить, прощать друг друга и быть счастливыми при жизни? Почему? Вдруг ее зрачки сильно и быстро расширились, рот приоткрылся, а на лице выразился сильный испуг, ужас. - Что? - Там… - медленно подняв руку и, указывая пальцем за спины друзей, сдавленно проговорила она. Пока Вячеслав мирно спал на столике и видел сон про четырех подростков, внезапный прохладный ветерок стал разгонять тучи и через несколько минут окрестности залило серебристым светом полной луны. Отдельный, особо холодный порыв его, стремительно завладев пространством коридора, зашуршал бумагой прибора и раскачал разбитые лампы, свисающие с потолка на почерневшем металле проводов без изоляции. Шелестела листва дремлющего леса. Слава немного поежился, но просыпаться явно не намеревался. Антенна, до того равномерно описывающая круги вокруг вертикальной оси, на очередном заходе замерла и тот час пошла в обратную сторону; но и этот виток она не завершила, а стала вращаться в пределах одного сектора, обращенного в дальний угол коридора; точно беззащитный зверь, почуявший в потоке воздуха тревожный намек на запах приближающегося хищника. Графопостроители отклонились от нормального положения на несколько сантиметров вверх, затем вниз – на бумаге, сразу на трех графиках, стали появляться четкие пики и впадины примерно в половину возможной высоты. Легкая дымка облака приглушила лунный свет и в помещении потемнело. Сектор вращения антенны стал постепенно сужаться и вскоре кусок проволоки с намотанным на нее проводом застыл в строго определенном положении; острие его было обращено все в тот же дальний темный угол. Ощутимо громче зашуршали самописцы, так как стали резко вычерчивать все более высокие и частые пики и впадины на графиках. Стало холоднее, немного качнулись лампы, хотя ветра не было. Тихо пиликнул детектор, оставив на полях бумажной ленты пометку о переходе в другой режим для измерения поля в десять раз более мощного. Сквозь шум ночного леса прорезался некий скрип и шорох уже в коридоре. Вдруг, щелкая несмазанными шестеренками, пошли разбитые маятниковые часы – все обугленные, в пыли и паутине; одновременно с этим, одна за другой, начали размашисто раскачиваться лампы, точно кто-то толкнул их по очереди рукой. Движение самописцев человеческое зрение различить уже не успевало – графопостроители закрашивали все пространство бумаги черным, оставляя только белые поля. Детектор пиликнул снова, понизив чувствительность еще в десять раз, но бумага от этого белее не стала. Вот тут уж Слава резко вскочил, спешно протирая глаза, так как верить в увиденное сквозь пелену заспанного взора не хотел. Сначала он думал, что Вовчик прикалывается над ним; огляделся вокруг, но никого не нашел. Тихий, знакомый женский голос из-за спины, окликнул его по имени. Вячеслав вздрогнул от неожиданности – еще секунду назад в том дальнем углу никого не было! И откуда он знает этот голос? Это была не явно не Катя и уж тем более не Ольга. Набрав в легкие воздуху он медленно развернулся, как оборачиваются расстреливаемые, чтобы в последний момент взглянуть на своего палача. В отдалении стояла девушка в зимнем пальто. Это была Настя из секунду назад увиденного сна, только вместо зеленых, на Славу смотрели абсолютно черные глаза – словно пустые темные глазницы черепа. «Поторопись!» - сказала она и указала на дверь, ведущую в вестибюль и одновременно с ее жестом антенна детектора резко развернулась в ту же сторону. Самописцы на мгновение остановились, поднялись, перестав чертить линии, затем опустились и вывели на бумажной ленте фразу: «ПРОЧЬ ОТСЮДА!» Славик, пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, посмотрел на дверь, потом на надпись; обернулся в сторону девушки, но той и след простыл. Помотав головой, точно хотел избавиться от наваждения, потянул ручку двери на себя. Картина, открывшаяся его взору ошеломила: в вестибюле, на полу стояли люди. Некоторые отдельно от остальных, другие группами, выстроившимися в короткие ряды; большая часть была пожилого возраста, но местами встречались и более молодые, и дети и даже один младенец грудного возраста тоже стоял на ногах. Все были четко на своих местах, как фигуры на шахматной доске и смотрели белесыми глазами покойников прямо перед собой, губы их шевелились, но никто ничего не говорил. В одеждах на манер девятнадцатого и начала двадцатого веков преобладал черный цвет, хотя выделялись еще два или три старика в простых белых крестьянских косоворотках. Мгновенно мурашки и пот холодной волной пронеслись по спине Славы от затылка до самых пят; перехватило дыхание. Больше всего ужаснули две другие вещи – у мраморной лестницы и на полу были два старика, которые стояли на коленях и скребли ногтями по каменным плитам с таким звуком, что все внутри переворачивалось и разрывалось на части. Второе…Немой крик комом застрял в пересохшем горле, когда Вячеслав перевел взгляд на центр помещения: стоя на «любезно» подставленной усатым белоглазым мужчиной табуретке, Ольга одевала себе на шею петлю импровизированной виселицы! Сама! Слева от нее уже висели Вова и Катя… - НЕ-Е-Е-ЕТ! – зверем закричал Слава. - Готова, - безразлично сказала девушка усачу и тот выдернул табуретку у нее из-под ног. Оля даже не дернулась, а лишь беспомощно опустила руки покачиваясь из стороны в сторону. Выйдя из оцепенения, Вячеслав усилием воли преодолел страх и рванул к товарищам, лавируя между непрошеными гостями. Однако не успел он сделать и пары шагов по гранитному полу, как его остановили чьи-то руки – железной хваткой схватил седобородый старик в военном мундире царской армии. Холодные пальцы его перебрались на горло молодого человека и тисками сдавили горло так, что стало невозможно дышать даже носом. Что-то захрустело в районе кадыка, в глазах замелькали яркие цветные пятна – Слава начал терять сознание, не сумев разжать пальцы бородача и на миллиметр. Руки перестали бороться, повисли тряпками; ноги подкосились, и обмякшее тело поползло вниз. И тут произошло чудо: из-под белой рубашки незадачливого «спасителя» выскочил крестик, при виде которого стальные пальцы царского генерала тот час отпустили горло задыхающегося пленника. Вячеслав упал на пол, в глазах почернело, закружилась голова. С трудом вдыхая воздух и шатаясь, он как мог встал, взял табуретку и стал вытаскивать друзей из петель. «Катя, Катенька! Как же так?! Скорее! Скорее!» - пульсом отдавалось у него в висках. Хоть Ольгу вытащил в последнюю очередь, она сама, кашляя и хрипя, стала приходить в себя. Во истину противотанковая девушка! С Катей на плече, волоча за руку Владимира, стали пробираться к выходу. Оля держалась за голову и шла пьяной походкой, но шла. В дверях Слава застыл в оцепенении еще раз – все пространство на поляне перед ним было заполнено точно такими же как внутри людьми. А вокруг был непроходимый лес без единого намека на близлежащий поселок. - Что вам от нас нужно?! – отчаянно и сипло прокричал Славик. - Вы стоите на нас! Убирайтесь прочь отсюда! – захрипели в ответ они. Смысл ответа Вячеслав не догнал, но не проигнорировал предложение свалить побыстрей, на сколько это было возможно. Почти пинками направляя Олю, Слава из последних сил нес непомерную ношу между рядами стоящих тел, каждое из которых тянуло руки в его сторону, но при виде серебряного нательного крестика застывало на месте. Через несколько минут, отойдя на пару шагов от жуткого оцепления, Ольга резко остановилась, выпрямилась. Слава, положив друзей рядом с собой, опустился на четвереньки и попытался отдышаться – в обычной ситуации он не преодолел бы и половины пройденного пути. Оля медленно развернулась, взяла Катю и Вову за волосы и потащила обратно. «Мать твою, ты что делаешь?!!» – мягко говоря офигел Вячеслав. Ответа не последовало. Не долго думая он ударил девушку в челюсть что было сил – других идей сразу как-то не пришло на ум. Ощущение было, будто ударил боксерскую грушу, плотно набитую песком – кулак хрустнул, а Оля даже не моргнула! Тогда Славик здоровой рукой сорвал с себя крестик и приложил ко лбу помешавшейся подруги. Цепочка раскалилась до невозможного, но, скрипя зубами, он все же удержал ее. Ольгины глаза будто оттаяли и она упала на землю, потеряв сознание. Не мешкая положил Катю на спину, максимально быстро снял пиджак, скрутил и положил его ей под голову и шею. Пульса не было, зрачки на свет луны не реагировали. «Один вдох, пятнадцать-двадцать нажатий; один вдох, пятнадцать-двадцать нажатий» - производя искусственное дыхание и массаж сердца старался вспомнить он про себя правильную комбинацию действий. Постепенно стала приходить в себя Оля. - Что здесь происходит? - пыталась врубиться она. - Вову откачивай! – не отрываясь прошипел Слава, - Катя! Катенька! Солнце мое! Как же так-то, а?!!! Недоставало мне еще и тебя потерять! – тревожная мысль начала пробираться в разум, - Катя!!! Катя!!! Живи!!! Слышишь!!! ЖИВИ!!! – орал он на ухо неподвижно лежащей девушке, и вены вздувались от напряжения на его покрасневшей шее. Со стороны послышался кашель Владимира. Один спасен. Это хорошо. Но…Никак не хотелось принимать саму возможность смерти милой хрупкой девушки с остреньким носиком и прекрасной фигурой. В бессильном отчаянии Вячеслав завязал свой крестик на шее у Кати и продолжил делать искусственное дыхание уже начиная сомневаться… Ослабели руки. Скупые и очень горячие слезы упали на кофточку, холодную кожу, но Слава сдаваться не собирался. Вова окончательно пришел в себя; правда на душе легче оттого не стало – вера в успех реанимации стала покидать и надежда незаметно растворилась вслед за ней, как вдруг Катя сделала резкий, шумный вдох! Она широко распахнула глаза, с силой вцепившись обеими руками в запачканную белую рубашку; зрачки мгновенно сузились в блеске луны. Дыхание постепенно становилось спокойнее, тепло стало разливаться по телу; Катя оживала. - Я…Я видела свет. Свет в конце тоннеля, как все об этом говорят. Я видела там людей, - тихо и пока еще с большим трудом сказала она. - Катя! Катюша! Катенька! – крепко обняв почти рыдал парень, практически разуверившийся в возможности спасения, начавший принимать факт того, что может больше уже никогда не увидеть свою новую любовь. Спустя минут пять, немного отойдя от переживаний, горя потери и радости чудесного воскрешения, Вячеслав обернулся в сторону ДК, но ничего не обнаружил! К великому его удивлению здание стояло как и прежде и никого вокруг не было; сквозь редкие деревья парка виднелись огни домов из поселка; машины оставались на своих местах. Было пасмурно. Возле сельского дома культуры стояли два бульдозера, экскаватор и несколько машин разных марок и размеров. Повсюду царило оживление: несколько групп людей в военной форме, резиновых перчатках и ватно-марлевых повязках копошились во множестве небольших ям, усеявших пространство вокруг; кто-то фотографировал, снимал на камеру; священник читал молитву перед толпой древних как мир старушек; кто-то просто шатался, любопытно взирая на действо. Строители выносили вещи и строительный мусор из ДК на улицу; люди в форме доставали из ям почерневшие от времени человеческие кости и складывали их на расстеленный на земле полиэтилен. Чуть поодаль, наблюдая за происходящим, стояли Оля, Катя, Вова и Слава. - Вот тебе откуда и взялись гранит и мрамор, - сказал Вова, глядя на то, как местные мальчишки из каменных плит пола и лестницы собирали как мозаику по надписям на обратной стороне различные надгробия, - Нашел одну бабку лет под сто. Рассказала: до революции на месте поселка была усадьба с деревней, а здесь было кладбище. В двадцатых годах советская власть возвела на месте вымершей от голода деревни новые дома, а на месте кладбища – дом культуры…Материалы для строительства нашли тут же… - Надо быть ненормальным человеком, психом, чтобы такое только могло придти в голову! - Да уж, да уж…И слов-то нормальных не подберешь. Эксперимент провалился. Владимир, Катя и Оля практически ничего не помнили; их детекторы ничего не зафиксировали, а фраза «прочь отсюда» на Славиной установке, который чуть не сошел с ума после пережитой ночи, можно было расценить вообще как злой прикол. Вова зарекся ничем подобным впредь не заниматься; Катя в тот же день приняла крещение в местной церквушке; в темной челке Вячеслава пепельным цветом выделилась прядь поседевших волос. Спустя три дня, Катя и Славик шли под руку по аллее вдоль которой высились корабельные сосны. Светило солнце, было тепло, пели птицы; дорогу торопливо перебежала белка. Влюбленные шли по кладбищу. Но не по тому, что было варварски срыто под ноль во времена построения светлого будущего. Нет. Это было совсем другое кладбище в совсем другом месте. Вячеслав положил две красных розы на могилу тезки своей спутницы и приклеил на место отвалившееся фото на эмали. Катя молча смотрела на запечатленную на белом фоне девушку-блондинку с кроткими чертами лица. Слава закончил работу, встал, отряхнулся. Ему показалось немного странным то, что спасенная им новая любовь сама напросилась съездить на могилу своей предшественницы. Они еще немного постояли в тишине. Катя взяла его за руку: - Пусть земля ей будет пухом. - Пусть земля ей будет пухом, - вздохнув, едва заметно кивнул Слава. - Пойдем. Была ночь, в комнате царили мрак и тишина; звуки не нарушали покой мирного городского лета. Слава сидел на кровати с телефонной трубкой у уха еще не совсем отойдя ото сна. От скомканного одеяла веяло накопленным теплом, в то время как холодный воздух привносил зябкость нагому телу. В мужском голосе ощущалась тоска, в голосе девушки на другом конце телефонной линии читалась светлая печаль и гораздо большее оживление, по сравнению с последним подобным разговором. - Как ты там? – спросил он. - Гораздо лучше. Спасибо что помогли. - Знаешь… - замялся Вячеслав, - Я должен сказать…Прости, но… - Я знаю. Успокойся, я все знаю. Я видела ее здесь, у нас. Она хорошая девушка, она любит тебя! Береги ее! Продолжай жить и радоваться жизни! Я рада за тебя, за твой выбор. Главное, чтобы ты был счастлив, а больше мне ничего не надо… - Постой… В ответ раздались гудки. Слава проснулся в холодном поту очередного жутковатого сна. Рядом с ним на кровати спала Катя и тоже проснулась: - Тихо. Тихо. Это всего лишь сон, - мягко прошептала она, обнимая его за шею, - Я с тобой. Все будет хорошо. - Просто сон, - Слава почувствовал нежное тепло обнаженного тела девушки, кончик остренького носика заботливо коснулся щеки и кроткий поцелуй мигом заставил забыть о тягости небольшого ночного кошмара. - Она больше не побеспокоит тебя… Впредь Вячеслав перестал видеть во снах покойников и звонки с того света прекратились. Санкт-Петербург, 2005 г. Спасибо за вдохновение творчеству Mylene Farmer. |